Александр Яковлевич Розенбаум коренной ленинградец - и этим уже многое сказано.
Вспомните о том, как начиналось ваше знакомство с его творчеством. Может быть, вы услышали много раз переписанную бобину с одесскими песнями в исполнении "какого-то эмигранта"? Или купили пластинку "Эпитафия" пока неизвестного вам автора? Скорее всего, вы сначала прослушали помногу раз его песни, мимо которых пройти невозможно: "Вальс-бостон", "Нарисуйте мне дом", "Казачья", "Есаул", "Утиная охота", "Вещая судьба", "Налетела грусть", "Бабий Яр", "Черный тюльпан" и многие другие, впитали в себя их какой-то особый и неожиданный для себя смысл, - а лишь потом заинтересовались автором.
До сих пор еще можно встретить людей, чье отношение к Розенбауму основано на сплетнях и слухах 80-90-ых годов, которых было и остается множество. До сих пор телевидение, радио и пресса зачастую обходят стороной ту категорию людей, которые во все времена имеют свое, ярко выраженное ДРУГОЕ мнение, - а именно к таким людям можно отнести Александра Яковлевича. "Нельзя обмануть народ" - поётся в его песне, посвященной Иосифу Кобзону.
Так давайте проясним ситуацию с биографией Розенбаума от момента рождения до начала сольной деятельности.
Александр Яковлевич Розенбаум родился 13 сентября 1951 года в Ленинграде, в семье студентов-однокурсников 1-го Медицинского института, Якова Розенбаума и Софьи Семеновны Миляевой. Год институтского выпуска родителей Саши - 1952-ой, последний год правления Сталина, ознаменовался известным делом кремлевских врачей и всплеском антисемитизма в СССР.
Семья Розенбаумов была вынуждена отправиться жить в Восточный Казахстан, в очень маленький город Зыряновск - туда даже не были проложены железнодорожные пути. В течение шести лет отец и мать Саши занимались врачеванием жителей Зыряновска - в основном, это были казахи и немногочисленные ссыльные, попавшие туда после концлагерей. Яков, по профессии уролог, был главным врачом городской больницы, профессия Софьи - акушер-гинеколог. В этот период в семье родился еще один сын - Владимир Розенбаум.
В пятилетнем возрасте Саша Розенбаум начал ходить в организованную ссыльными музыкальную школу, учился играть на скрипке. Он рано научился читать, но лишь бабушка, Анна Артуровна, сразу разглядела в нем свои нереализованные таланты и говорила: "Саша - исключительный".
С приходом к власти Хрущева и известной либерализации, Розенбаумы возвратились в Ленинград и снова поселились в доме № 102 на Невском проспекте. Двадцатиметровая комната в коммунальной квартире № 25, в которой они проживали вшестером следующих девять лет, и ленинградский двор-колодец оказали на Александра Розенбаума такое сильное влияние, что через 30 лет после этого он скажет: "Я все равно живу в этом мире, мне его очень не хватает".
В школу братья Розенбаумы пошли на улицу Восстания - школа №209, бывший Павловский институт благородных девиц. "Эту школу закончили мои родители, я и недавно - моя дочь, так что можем назвать ее нашей родной школой".
Много времени мальчики проводили во дворе, в компаниях, скрепленных своим дворовым братством, где Саша был заводилой. Мама отдала его в секцию фигурного катания, но сказалось увлечение боксом: в двенадцать лет он был принят в секцию по боксу "Трудовые резервы". "Занятия боксом меня научили рассчитывать свои действия, на эстраде тоже, представляя ее как ринг".
Музыкальное образование пришлось продолжать, обучаясь игре не на скрипке, а на фортепиано, сначала под руководством будущего педагога консерватории Ларисы Яновны Иоффе, а затем - талантливого учителя Марии Александровны Глушенко. Обучался Саша нехотя, явно предпочитая упорным занятиям на фортепиано дворовую игру в футбол или бокс. Однако в какой-то момент на Сашу произвело сильное впечатление выступление джазового ансамбля для обслуживания танцев, особенно пианиста. "Я решил стать тапером. Потянуло к роялю. Стал по слуху подбирать полюбившиеся мелодии, аккомпанемент к ним". Диплом об окончании музыкальной школы Саша получил только по настоянию матери, и он потом очень кстати пригодился в "Ленконцерте".
Соседом бабушки по квартире был известный гитарист Михаил Александрович Мини, у которого Саша научился первым гитарным приемам, а в дальнейшем игре на гитаре он обучался самостоятельно. Лет в пятнадцать-шестнадцать появились его первые стихи: рифмы непроизвольно рождались в сознании на школьные и домашние темы, иногда веселил друзей юмористическими стишками. Начал слушать и повторять запрещенные тогда песни Галича, Высоцкого и Окуджавы. Этот период в жизни Александра Розенбаума направил его к авторской песне.
Свою дальнейшую судьбу он решает связать с профессией своих родителей - медициной. Выдержав огромный конкурс, Саша, сразу после школы, в 1968 году, поступает в Первый медицинский институт в Ленинграде. Отзывчивый, компанейский, он охотно участвовал в студенческих сборищах, напевая свои стихи. Для институтского капустника были практически одновременно, с легкостью, написаны одесские песни, навеянные героем Исаака Бабеля Беней Криком. "... не мог просто так в 23 года написать, если бы кто-то не водил за руку:". Еще на первом курсе одна из песен, исполненная Александром на общегородском смотре в Доме культуры Ленсовета, попала в записи на Киевский фестиваль, где была отмечена призом "за зрительские симпатии".
В институтской жизни Саши были и поездки в стройотряд в далекую Ухту, где он получает квалификацию пильщика четвертого разряда, и несданный "хвост", оставшийся на осень, и даже прогул традиционной студенческой поездки на уборку картофеля, за что его со всей строгостью отчисляют из института. Астигматизм и близорукость не дают Саше возможность отправиться на службу в армию, и он устраивается санитаром в послеоперационное отделение, к самым тяжелым больным.
Приобщение к практической медицине побуждает оценить возможность обучения и, когда спустя год, начальство разрешает ему возвратиться к учебе, он осваивает медицинский курс упорно, с результатами отличными. Своей специализацией избрал терапию и в ее усвоении проявил незаурядную врачебную интуицию.
Первый брак Александра Розенбаума длится всего 9 месяцев. Через год после развода он женится во второй раз, на Елене Савшинской, студентке того же медицинского института, и через некоторое время в семье Розенбаумов рождается дочь, Аня.
В 1974 году, сдав на отлично все государственные экзамены, Александр получает диплом врача-терапевта общего профиля. Его специализация - анестезия, реаниматология. Поэтому пошел работать в не престижную скорую помощь, на Первую подстанцию, расположенную на улице Попова, д.16-б, неподалеку от родного института.
Почти пять лет проработал Розенбаум врачом скорой помощи - на переднем крае медицинского сражения за человеческую жизнь. Впоследствии он скажет: "Врач для меня, если он не ремесленник, хотя и в ремесле нет ничего плохого, однако если он врач-доктор, то он прежде всего психолог, то есть, когда вы приходите к больному, вы должны быстро установить с ним психологический контакт и чувствовать его". И еще: "То, что я вырос в халате, можно сказать, родился в халате - это принесло признание человека: когда слушал от родителей многое об их пациентах, много трагического, и когда мчался к больным, как врач скорой помощи, я и созрел, чтобы творить от имени людей. Поэтому не побоюсь самомнения - я мыслю массой людей: и не потому, что я некий Иисус Христос, а потому, что мое человечество - это всегда огромное количество людей больных, с трудными судьбами, которые я не в силу дарования, а в силу своей нормальной медицинской профессии узнал, впитал, пережил. Без медицины у меня, как певца-стихотворца, ничего бы не вышло".
В то же самое время, уже ощутив тягу к написанию и исполнению своих песен, Александр поступает в вечернее джазовое училище при Дворце культуры имени Кирова. Трижды в неделю, по вечерам, он старался постигнуть основы аранжировки, навыки джазовых композиций, и в результате получает диплом об окончании вечернего джазового училища.
Впоследствии Розенбаум вспоминал, что решение о перемене свершилось с неожиданной стремительностью, в течение трех дней. Это верно лишь отчасти. То, что он называл велением судьбы, назревало в течение нескольких лет, когда он, будучи врачом, выступал с песнями даже в эстрадных коллективах
Ему всегда, как он признавался, "хотелось быть лучшим в своем деле". У врача было "было все в порядке, пока песня являлась хобби". А когда она становилась по существу второй профессией, нужно было выбирать". И неизбежно "почувствовал, что сижу на двух стульях, что это не только неудобно, но и нечестно. Надо быть либо врачом, либо артистом".
Началом сольной деятельности можно считать памятное выступление 14 октября 1983 года в Доме культуры МВД имени Дзержинского. На столь смелый шаг, как организация концерта певца с еврейской фамилией Розенбаум, решилась директор дома культуры Раиса Григорьевна Симонова.
(Материал составлен по книге Софьи Хентовой
"Александр Розенбаум: сила песни" )
О товарищах говорить и легко и трудно. Легко, потому что вроде бы знаешь о них больше, чем остальные. Трудно, потому что тебя всегда могут заподозрить в необъективности. Но объективный анализ творчества - это дело критиков, а я скажу только то, что знаю, думаю и чувствую.
Розенбаум стал знаменит сразу, с первой же записанной им кассеты. И - как это неизбежно бывает с каждым новым, ярким, непривычным явлением, не укладывающимся в обкатанную систему оценок, - тут же приобрел массу сторонников и противников. Одни говорили, что это грандиозно, другие говорили, что это ужасно. Его не обольстило первое и не подкосило второе. Он вышел из драки таким же, как и вошел в нее, - серьезным, собранным, сосредоточенным. Пока сторонники кричали "браво!", а противники - "долой!", он продолжал работать. И победил.
Те, кто бывал у него на концертах, знают: он не ловец аплодисментов и не собиратель букетов. Он работник. Ни капли кокетства, ни грамма шутовства. Он работает два-три часа кряду, склонив к гитаре упрямую лобастую голову, почти без пауз, не пережидая аплодисменты, не давая себе ни секунды передышки. Работает ровно и мощно, как авиамотор, увеличивая обороты. Ему хочется успеть много, он стремится отдать. Он осознает быстротечность жизни, поэтому тратит себя максимально, ничего не оставляя про запас. Диву даешься, откуда он берет силы!
Он уважает аудиторию. Уважает по-своему, с учетом собственного достоинства. Никогда ей не дерзит, но никогда не идет у нее на поводу. Никогда не заигрывает с ней, но и никогда не держит нарочитой дистанции. Его умение вызывать е себе уважение - это не сценический навык, это его характер, его талант, его естество.
От него исходит ощущение надежности. Мне знаком такой - правда, редкий! - сорт людей, в присутствии которых слабый человек может чувствовать себя спокойно и уверенно. Взглянешь на такого человека - и тебе сразу все ясно: это прочный человек. Он не продаст друга, не обидит ребёнка, не ударит собаку, не выступит на защиту лжи.
География его песен необозрима - тут и одесские базары, и донские степи, и московские дворы. Но главное место на Земле для него - Ленинград. Розенбаум - коренной ленинградец, он любит свой город искренне, сильно и беззаветно. И, зная, как он постоянен в своих привязанностях, думаю, что любовь эта навсегда.
Леонид Филатов
"Обложили меня, обложили..."
В.Высоцкий
Охота на волков
Жарких костров развесёлый треск,
Руки тяжёлые над огнём.
Оцепенел и пригнулся лес,
Стаю волков обложили в нём.
Серые мечутся меж берёз,
Прячут детей, зарывают в снег,
И в ошалевших глазах вопрос:
"Что же ты делаешь, Человек?"
Вот и всё.
Наступит смертный час,
Тот жуткий час, когда вся жизнь - сплошная боль.
Снег несёт,
О, если б он их спас!
Но этот день не станет другой судьбой.
Кружит матёрый, здесь главный - он,
Чует, вот-вот начнут стрелять.
Но на флажки не пойти - закон,
Лучше под пули - учила мать.
Лучше под пули, ощерив пасть,
Молча. За горло. С разбегу. В грудь.
Лапами. Сильно. Подмять. Упасть.
Может, и вырвется кто-нибудь.
Кто-нибудь...
Всё уже страшный круг,
Давным-давно на спуск жадно палец лёг.
Кто-нибудь...
Пусть это будет друг,
Он допоёт, когда голос мой уснёт.
Цепи смыкаются. Крики. Смех.
Запах железа. Собачий лай.
Волка - не лебедя, лебедя - грех.
Волк - он разбойник, его - стреляй.
След, словно пеленг, он на ветру,
И, заглянув в поднебесья синь,
Холода грудью вожак глотнув,
Прыгнул - как проклял - что было сил.
Ветра свист,
Опять им повезло,
Ударил гром, и палевый бок в крови.
Жизнь, прости...
Прости людей за зло,
Дай время им себя научить любви.
---
Вариант припева:
Вот и всё.
Приходит смертный час,
Тот час, когда вся жизнь - сплошная боль.
Аминь
всю жизнь жил, как брат во Христе,
И тянулся безмятежно мой век
Во трудах мирских и чтениях книг,
И в хвале Твоим деяниям, Господь.
Но когда я над землёю взлетел,
Над пределами и водами рек,
То увидел, как ликуют они -
Те, кто сжёг мою уставшую плоть.
Аминь, Аминь...
Я всё ждал, когда наступит конец
Испытаниям, что слала любовь,
Мук телесных презирал тяжкий плен,
Верил в искренность бессмертной души...
Но когда табун крылатых коней
Подхватил и поволок за собой,
Поднялась и отряхнула с колен
Прах мой та, с которой я когда-то грешил.
Аминь, Аминь...
Возношу молитву высокую...
Веровать пытаюсь по-прежнему
Во Фениста - Ясного Сокола
И Василису - девицу нежную,
В красоту,
людей,
любовь,
добро,
Жар-Птицы перо.
Я из миски Божьей ноты лакал
И стихами унавоживал мир,
Забывая хлеб насущный вкусить,
Твёрдо зная, что не им только жив.
Но когда я воспарил к облакам,
Созидая облака над людьми,
То услышал, как меня поносил
Тот, с которым я все годы дружил...
Аминь, Аминь...
Возношу молитву высокую...
Веровать пытаюсь по-прежнему
Во Фениста - Ясного Сокола
И Василису - девицу нежную,
В красоту,
людей,
любовь,
добро,
Жар-Птицы перо.
ВАЛЬС-БОСТОН
На ковре из жёлтых листьев
В платьице простом
Из подаренного ветром крепдешина
Танцевала в подворотне осень вальс-бостон.
Отлетал тёплый день,
И хрипло пел саксофон.
И со всей округи люди приходили к нам,
И со всех окрестных крыш слетались птицы,
Танцовщице золотой захлопав крыльями...
Как давно, как давно звучала музыка там.
Как часто вижу я сон,
Мой удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон.
Там листья падают вниз,
Пластинки крутится диск:
"Не уходи, побудь со мной, ты мой каприз".
Как часто вижу я сон,
Мой удивительный сон,
Am
В котором осень нам танцует вальс-бостон.
Опьянев от наслажденья,
О годах забыв,
Старый дом, давно влюблённый в свою юность,
Всеми стенами качался, окна отворив,
И всем тем, кто в нём жил,
Он это чудо дарил.
А когда затихли звуки в сумраке ночном -
Всё имеет свой конец, своё начало, -
Загрустив, всплакнула осень маленьким дождём...
Ах, как жаль этот вальс, как хорошо было в нём.
Как часто вижу я сон,
Мой удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон.
Там листья падают вниз,
Пластинки крутится диск:
"Не уходи, побудь со мной, ты мой каприз".
Как часто вижу я сон,
Мой удивительный сон,
В котором осень нам танцует вальс-бостон.
ОДИНОЧЕСТВО
В муках извивается струна,
Корчится в звенящей тишине. (*)
Ах, как выпить хочется до дна
За тебя, возлюбленная, мне.
Только вот в гранёный мой стакан,
К сожаленью, нечего налить.
Я давно не видел старика -
Года два с тех пор, как бросил пить.
Рано, вещун, я, послушав тебя, завязал,
Рано забыл об одном: двум смертям не бывать.
Рано я вставил себе голубые глаза -
Карие больше идут мне, не буду скрывать.
Два часа как умер телефон,
До утра его не воскресить.
Мне б строку не спутать со строфой -
Сохрани, Господь, и Боже, упаси!
Не угадать бы того, что умом не понять,
Не подсмотреть бы того, что сокрыто в ночи,
И не услышать бы стона, что не для меня
Бьётся в горячей подушке у ясной свечи.
Заходи, старик, я вновь один,
Как всегда, со всеми - и ни с кем.
И хоть сердце вроде бы в груди,
Кожу рвёт мне вена на виске.
Рано, послушав тебя, я, вещун, завязал.
Но не страшны мне на стенах теперь зеркала.
Время пришло, старичок, отвечать за базар, (**)
А без полбанки никак - вот такие дела!
---
(*) Вариант строки: В комнаты звенящей тишине.
(**) Вариант строки: Как говорится, пора отвечать за базар
ВОРЫ В ЗАКОНЕ
Полукруг, полумрак, полутрепетный рот
Итальянское тянет вино,
И сливается блеклая зелень банкнот
С ярким цветом сукна казино.
"Бабки" вместо берёз шелестят над страной,
"Мерседесы" да девки-огонь,
Но понятия здесь поросли трын-травой,
Нарушает закон шелупонь.
Мой товарищ прожил за хозяином жизнь,
Уважая своих сыскарей,
И его ранним утром патрон уложил
На проталину в старом дворе.
Но не тронули нас и не тронули их
В день, когда хоронили дружка.
А сегодня стреляют за пару "косых",
Не сумев разделить два "куска".
А воры законные - люди очень милые,
Ну все мои знакомые (а многие - любимые)
Вспоминают молодость да ночами маются -
Вера их ломается.
То, что было когда-то до боли родным,
То сегодня за грош продадут.
Осень рыжим хвостом заметает следы
Те, которые к храму ведут.
Плачут лики святых православных икон,
И евреи забыли Талмуд,
И играет мышцей у ларьков шелупонь,
И поют "петухи" про тюрьму.
А воры законные (да на страну их несколько) -
Люди очень скромные и на правду резкие,
А правда - вещь хорошая, да только позабытая,
Вдребезги разбитая.
Мне когда-то полярный единственный круг
Заменял ада девять кругов,
А сегодня я розы для верных подруг
Разменяю на розы ветров.
Улетают подруги в чужие края
За российский больной горизонт,
А вот раньше им дома хватало тряпья,
Ведь воры соблюдали закон.
Полукруг, полумрак, полутрепетный рот
Итальянское тянет вино,
И сливается блеклая зелень банкнот
С ярким цветом сукна казино.
"Бабки" вместо берёз шелестят над страной,
"Мерседесы" да девки-огонь,
Но понятия здесь поросли трын-травой,
Нарушает закон шелупонь.
УТИНАЯ ОХОТА
В плавнях шорох, и легавая застыла чутко.
Ай да выстрел! Только повезло опять не мне.
Вечереет. И над озером летают утки.
Разжирели. Утка осенью в большой цене.
Снова осень закружила карусель мелодий.
Поохочусь, с ветерком по нотам прокачусь.
И сыграю... Если я ещё на что-то годен,
И спою вам... Если я на что-нибудь гожусь.
Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:
Лечить - так лечить! Любить - так любить!
Гулять - так гулять! Стрелять - так стрелять!
Но утки уже летят высоко...
Летать - так летать! Я им помашу рукой.
Не жалею, что живу я часто как придётся...
Только знаю, что когда-нибудь, в один из дней,
Всё вернётся, обязательно опять вернётся -
И погода, и надежды, и тепло друзей.
Так поскучаем, чтобы радостней была минута
Нашей встречи, а она уже не за горой.
Вновь весною из полёта возвратятся утки,
Стосковавшись по озёрам с голубой водой...
Как когда-то за лисой гонялся быстрый кречет,
Так и ныне он свою добычу сторожит...
Не прощайтесь... Говорю я вам: "До скорой встречи!
Всё вернётся, а вернётся - значит, будем жить!"
Текст набран и выверен по книге "Белая птица удачи" FatMan'ом.
Письма безответные на столе лежат,
Повезло, друзей не счесть близких и далёких,
Падают по осени, медленно кружа,
К ним из Питера песен моих строки.
Не взыщите, голуби, не держите зла, -
До родителей подчас тяжело добраться.
Замотало, завертело, всё дела, дела,
Я отвечу музыкой - не сердитесь, братцы.