Наши души легше воздуха, строка к строке Опции

[Ицхак Скородинск...]

Ах, Зяма, Зямочка



Ах, Зяма, Зямочка – судьбу шута
ты вымолил у жизни…
Овсюгом
таился среди корма лошадиного,
за ширмой спрятав покалеченное тело…

Но голос! Голос!!!
Этот трубный глас
распространился по хрущёвкам и проспектам
и стал настолько узнаваем,
что
ты выскочил из кукольного храма
как оглашенный…

И тотчас же сотворив,
из самого себя живую куклу,
так гениально захромал по всей планете,
что стал кумиром вдов поры военной.

А, вспомните…

Перед уходом,
и перед тем, как занавес упал,
последний действом – твой телетеатр…

Вот, в глубине задрапированного кресла,
закрыв глаза,
сидит измученный старик…

Вдруг, встрепенувшись…
И пульсируя ладонями и торсом,
морщинами, глазами,
носом
и голосом непревзойденно-сиплым…

Как ты тянулся к нам,
как умолял,
как утверждал, что смерти нет в помине…

Ах, Зяма, Зямочка…
Судьбу шута
нам на забаву выпросив у жизни…
Ты взял и растворился без остатка…
Весь…
Без остатка…
Растворился
в нас…

[Ицхак Скородинск...]

Причуды. Выпью кровь

Как жадно он в прицел глядит, как...
Кошка камышовая лакает языком шершавым выпью кровь, а изувеченная птица, не в силах возопить в последний раз, из перекушенного горла, выдавливала жизнь свою и, пеною кровавой исходя, дрожала...

А старик,
пытая прошлое...
Вот так же вспоминал, как он, глотая зубы, бился об пол лбом, а зверь...
Глаза в глаза...
И хрип...
И пузыри кровавые...


Но!
Выжил, видишь, выжил...

И вот...
Глядит, как кошка камышовая шершавым языком лакает выпью кровь, урча от наслажденья...
Не зная, что?!

Что палец на курке.